Традиционный растительный декор можно разделить на два вида - связанный с понятием о верхе и низе, о небе и почве и «антигравитационный», парящий в условном пространстве листа, ткани или стены. В модерне философия трансформаций, кругооборот растворений и оплотнений неизбежно вовлекает тему земного тяготения, наличия либо отсутствия в композиции верха и низа. Переживание пространства начинается с объемных построений - тянется вдоль зеленого майоликового фона ветка на фасаде особняка по улице Мельникова, 8, в Киеве, уходят от плоскости стены в глубину иллюзорного неба ирисы-орхидеи особняка Рябушинского. Однако полноценный образ сада невозможен без тектонических координат, без разделения земли и небес.
Этот космогонический процесс начинается во флоральном декоре со способов его размещения на стенах, карнизах и крышах зданий. Увлекательно следить за тем, как в веерообразных или солнцевидных композициях намечается разделительная горизонталь, как частокол вертикальных элементов испускает из себя корни и кроны, как фризы и полочки становятся почвой для каменных деревьев. Одно из многочисленных растений на фасаде дома Городецкого завивается двунаправленной спиралью, испускающей остролистые стебли и вверх, и вниз. А над ним изображен похожий побег, трудолюбиво подпирающий карниз своим цветком и забывший об «орнаментальной» легкости бытия.
Необходимым условием для трансформации декоративных растений, для восприятия их как каменного или кованого сада являются пространственные взаимоотношения между отдельными стеблями, листьями, частицами цветочного массива. Ряды вертикальных стеблей, побегов, цветков особенно хорошо подходят для создания намека на объединяющее их пространство. На балконе московского дома по Скатертному переулку, 11, железные силуэты роз протягивают друг к другу свои длинные шипы, заставляя переживать орнаментальный раппóрт как пространство сада, заполненное розовыми кустами. Энергия конфликта порождает здесь и пространство, и гравитацию.
Какое-то решение вопроса о «земной тяге» необходимо в каждом памятнике, поэтому возникли страусиные, уходящие от проблемы типы растительных композиций. Мы уже видели «фиговый листок», которым скрыт порождающий центр аморфной композиции на Малой Никитской. В веерообразном декоре харьковского дома на Пушкинской улице, 19, линия почвы обозначена горизонтальной растительной тягой; вниз от нее отходят не корни, а подобные же лиственные «эвфемизмы». Но во многих случаях орнаментальные деревья и кусты стоят на земле, которая обозначена нижним обрезом фриза. В рельефе киевского дома по Садовой улице, 10, череда сплетенных деревьев изображена в традиционном профильном ракурсе, но их комли с корнями увидены сверху, они кажутся стоящими на поверхности почвы. Гораздо смелее и изобретательнее обыграна проблема позема в декоре харьковского особняка по Клочковской улице, 3. Здесь пары плодоносящих, орнаментально обнимающихся деревьев имеют два размера. Малые умещаются между верхним краем фриза и широким лиственным поясом, висящие в воздухе корни лишь кончиками упираются в него. Большие же деревья пересекают пояс, который от этого начинает казаться уровнем почвы, и простирают свои корни гораздо ниже - они словно уходят в толщу земли. Условный сад на условной почве показывает, какие сложные эффекты извлекает модерн из игры с силой тяжести.
Тектоничная, знающая верх и низ фасадная композиция часто включает в себя осложняющие, дразнящие восприятие черты атектонизма. Прекрасна и ясна композиция фриза петербургской типографии Березина, где ангелоподобные фигуры со свитками окружены огромными цветами, растущими из полочки-позема. Однако она дополнена листьями, которые опрокидываются от этого позема вниз, в условное декоративное поле стены. В декоре доходного дома по Старой Басманной, 12, и на фасаде «звериного» дома на Козихе часть лиственного пучка направлена вверх, а часть вниз, нарушая мнимую очевидность верха и низа. Спор материального и нематериального образов продолжается.