Экспрессионизм в музыке получил наиболее радикальное выражение у композиторов нововенской школы: прежде всего у ее основоположника — Арнольда Шёнберга и у его учеников — Альбана Берга и Антона Веберна.

Резкая оппозиция отмиравшему романтизму и утонченным эстетским школам начала XX века сближала эту группу с конструктивизмом молодого Пауля Хиндемита, с кубистскими опытами Стравинского и композиторов группы «6» («Les Six») — Л. Дюрея, Д. Мийо, А. Онеггера, Ж. Орика, Ф. Пуленка, Ж. Тайфер. Но Шёнберг и его школа заняли особое место в западной музыке, составив самую экстремистскую ее ветвь. Мотивы беспокойства за судьбы мира, неприятие зла и бесчеловечности парадоксально соединялись в их искусстве с элитарной замкнутостью, сознательной изоляцией от широкой аудитории.

В 10-20-е годы прошлого века были созданы важнейшие образцы музыкального экспрессионизма: музыкальные драмы «Ожидание», «Счастливая рука», Пять пьес для оркестра и вокальный цикл «Лунный Пьеро» Шёнберга, а также «Симфония» ор.21 Веберна. Ученик Шёнберга Альбан Берг известен главным образом оперой «Воццек», отмеченной духом социального критицизма. Это произведение — одно из высших достижений музыкального экспрессионизма. Среди композиторов других стран наиболее яркими представителями направления являются Рихард Штраус (опера «Электра») и Бела Барток (опера «Замок герцога Синяя Борода», «Музыка для струнных, перкуссии и челесты»).

Истоки экспрессионизма в музыке: опера Вагнера «Тристан и Изольда», поздние симфонии Малера, опера «Саломея» и симфонические поэмы Рихарда Штрауса.

Из всех направлений нового искусства 20 в. экспрессионизм острее всего выразил конфликт человека с реальностью. В одних случаях он вел к обостренному выражению трагического, в других — к художественной утопии, которая казалась спасением духовных ценностей. Этот конфликт вел к радикальности художественных решений, к взрыву традиций. Реформа А. Шёнберга явилась для тех лет наиболее радикальной. Стиль, складывавшийся в русле нововенской школы, — жестко-экспрессивный, аскетичный, абстрагированный от всего «слишком человеческого».

Тенденции:

В русле экспрессионизма возникла идея духовности искусства, высшая чистота которого требует полного освобождения от мира чувственно-конкретного. В музыке хотели видеть идеальный пример художественной абстракции, игры «чистых форм», которые говорят о духовном, не снисходя до реального. Путь музыки к духовности был понят как процесс вытеснения всех средств лирической выразительности. В музыке Шёнберга стихия чувства еще оказывает мощное давление на воздвигнутую перед ней «плотину»: возникает противоречие между эмпиризмом перевозбужденных, хаотически разорванных состояний и жестко рациональной системой их обуздания. Две конфликтующие силы находятся в состоянии неустойчивого равновесия. Тогда как в музыке А. Веберна полностью воплотился идеал духовности без чувств (ср. с абстрактной живописью).

Центральный момент реформы Шёнберга — ликвидация тональной основы музыки и замена ее специально сконструированной техникой додекафонии. Новая техника должна была воздвигнуть преграду для «романтической красоты чувства»; теперь всё душевное и прекрасное воспринималось как тривиальное, нетерпимо благодушное и потому ложное, эгоистически отгораживающее себя от кошмара и абсурда реальной жизни. В экспрессионизме эта позиция привела к вытеснению из искусства естественно человеческого[источник не указан 137 дней]. Новый метод полностью ликвидировал принцип централизации звуковысотных элементов музыки, заменив их условной «интервальной» организацией музыкальной ткани.

В новой манере были написаны преимущественно камерные пьесы. Школа Шёнберга отходит от крупных симфонических форм, ясно ощущая, что атональность препятствует конструированию монументальных полотен.

К концу 20-х годов остродиссонансная сфера серийно-атональной музыки трактуется Бергом и Шёнбергом уже как средство воплощения бесчеловечных сил, угрожающих миру (оперы «Лулу» Берга и «Моисей и Аарон» Шёнберга).

Как сигнал мирового неблагополучия, как «крик в ночи», мешающий привычному наслаждению искусством, экспрессионизм был актуален, неразрывно связан с историческими событиями. «Экспрессионизм родился на гребне большого исторического конфликта, но он — его гипертрофированное, болезненное и неистинное отражение» (Г. А. Недошивин).